Зайка и хозяйка. Приключения Скамейкина - Александр Малашевский

Алина хотела ещё повозмущаться, но потом посмотрела на медвежонка. Какой он упитанный, надёжный и добрый. Как приятно отливает золотом гладкая шёрстка. И решила, что совсем неплохо будет жить внутри такого медведя. Тем более, что сейчас они живут внутри пустоты. Как объяснил Папа, Вселенная – это вакуум, пустота. А за пределами Вселенной вообще ничего нет. Даже пустоты. Лучше уж Медведь, чем непонятное Ничто…

– Ну, ладно, – согласилась Алина, – пусть ест, если он такой жадина.

– Это нормально для мужчины – быть жадным, особенно к знаниям. Понимаешь?

– Нет, – призналась девочка.

– Да это просто, сейчас объясню, – махнул лапой Скамейкин, – мужчина – это тот, кто хочет стать самым большим, больше всех, а для этого он должен много знать, быть смелым и сильным.

– Я тоже хочу много знать! Наверно, я мужчина, – сокрушённо вздохнула Аля.

– Нет! – засмеялся заяц. У тебя тоже есть мужское качество: жажда знаний. Но, оно не главное, и не делает тебя мужчиной.

– А что у меня главное?

– А вы, женщины, не хотите быть больше всех, но хотите быть самыми нужными. Это очень хитро! Мужчина хочет построить дом, и для него главное, чтобы он был красивый и большой! А женщина хочет жить в доме, и для неё главное – чтобы в доме было уютно. Мужчина похож на огромное дерево, а женщина – на сочное яблоко, ради которого сажали и растили это дерево. Без мужчины не было бы этого мира, но без женщины, ни к чему было бы и создавать этот мир!

– Я всё-таки не понимаю, быть нужной – это что за качество?

– Это тысяча разных качеств и умений. Всё не перечислишь. Но, чтобы всему этому научиться – жизни не хватит. Поэтому, у женщины есть интуиция. Она схватывает на лету. Ещё минуту назад ничего не умела, а вот уже поймала что-то за хвост и научилась. Уже что-то хорошее делает: пирог, салат или причёску и смеётся, и поёт, и танцует…

Алина уже плохо слушала зайца. Она вспомнила, как её мама обычно что-то готовит на кухне, и часто бывает напевает, и пританцовывает. Скамейкин говорил правду…

– Эй, Аля! – окликнул её заяц. – Ты меня слушаешь?

– Да, совсем ты мне мозги запудрил. Лучше расскажи, на чём мы сидим? Что это за белая штуковина?

– Это твоё Сознание, Алина. И это – самое важное, что есть в человеке. Это штуковина есть и у животных, но только человек может стать хозяином своего Сознания. Когда ты станешь Хозяйкой своего Сознания, тогда ты станешь настоящим человеком.

– А что нужно делать с этим Сознанием?

– Да что угодно! Оно, словно пластилин. Ты можешь вылепить из него то, что тебе нравится. Но, не торопись, ведь ты станешь тем, что ты вылепишь… Ну что, есть у тебя пожелания?

– Есть! Нельзя ли попрыгать на этой белой штуке, как на батуте?

Зайчонок удивлённо уставился на медвежонка:

– Ты слышал! Как мы раньше сами не догадались! Ай, да Алина! – Скамейкин уже вскочил, и тянул за руку медведя. – Пойдёмте, попрыгаем!

Они шли довольно долго, пока Алина не увидела, что во все стороны, насколько хватало взгляда, расстилается белоснежная ровная поверхность.

– Чистое Сознание. – Произнёс Скамейкин, оглядываясь вокруг. И с таким почтением и робостью произнёс он эти слова, что и Аля заробела, и стала тревожно оглядываться. – Оно всегда поначалу такое безупречно чистое и гладкое. Но это скучно, правда? Как зимой без Нового Года, – продолжил заяц. – Давайте пошалим? А?

И они стали шалить, прыгать и бегать, и постепенно расшатали белую поверхность, и повсюду пошли волны, и над белым морем поднялся белый ветер. И в какой-то момент Алина поняла, что они переборщили, и слишком сильно возмутили Сознание, но было уже слишком поздно, огромный белый вал поднялся и захлестнул её белым сновидением без снов. Потом она долго плыла в этом океане, наверное, тысячу лет.

А потом она заметила, что очередная волна несёт что-то разноцветное. Каких-то червячков. Это были звуки человеческой речи:

– Алина! Будь человеком! Вставай и умывайся. Уже очень поздно! – раздался мамин голос посредине белого безмолвия. И было очень странно видеть звуки, плавающие в прозрачном молоке Сознания. Она рассмотрела их получше. Они были похожи на разноцветных гусениц, покрытых густыми волосами, которые извивались, и переплетались.

Алина хотела уже было испугаться, но потом увидела, что на волне, прямо среди червяков, невозмутимо сидит Брус Ни, и они даже не смеют прикоснуться к нему. Только тут до Алины дошло, что такое обет молчания. Это не связано с едой. Это магический ритуал, который даёт власть над словами. Я тоже дам обет молчания, если слова меня будут обижать!» – решила Алина.

Словосочетание «будь человеком» показались Алине особенно противными. У слова «будь» были сверху такие крючки, которые за что-то всё время цепляли, и от этого возникало неприятное тянущее чувство в животе. А вот имя «Алина» оказалось розового цвета, и всё такое гладкое, приятное. Слово «Алина» почувствовало внимание девочки, и от этого стало разбухать, пока не лопнуло пополам. Получилось два червячка, потом из двух – четыре, а из четырёх – восемь. Скоро, всё вокруг было заполнено её именем. Червячки-слова питались её вниманием и размножались.

Аля могла бы ещё долго ими любоваться. Но тут выплыли три новых слова: «Я что сказала?», и зацепили Алину особенно противными крючками, которые вытащили её на поверхность. Она мгновенно проснулась в своей кровати. И всё, что она увидело, ещё мгновение колебалось волнами. Но, потом всё успокоилось и стало привычным. И только одна странная мысль застряла у неё в голове: «Если бы мы со Скамейкиным и медвежонком не раскачали Сознание – не было бы волн. Неужели, и этого мира, меня, мамы, школы и всего остального тоже тогда не было бы?»

Глава V. Птичий фьорд

Алина никак не могла проснуться, хотя понимала, что сейчас терпение у мамы кончится. Скамейкин тоже почувствовал, что надвигается гроза:

– Алина, вставай скорей, а то получишь от мамы!

– Не могу, я глаза открываю, а они сами назад закрываются, – пожаловалась Алина, она пыталась понять, где она разговаривает со Скамейкиным, во сне, или наяву?

– А уши у тебя не закрываются? – уточнил Скамейкин.

– Нет, конечно. Я всё слышу.

– Отлично, – обрадовался заяц, – и нос у тебя не закрывается, и рот у тебя хорошо открывается. Алина, ты можешь слышать, нюхать, говорить! Вот сколько всего в тебе уже проснулось, и только глаза не хотят просыпаться. Ну, это ерунда! Ты давай вставай и ощупью иди в ванную умываться. Вот! Ещё забыл про осязание. Ты же можешь щупать? Значит, осязание тоже проснулось!

Алина послушалась Скамейкина и побрела в ванную с полузакрытыми глазами. А он по дороге успокаивал её:

– Это ничего, что ты сейчас плохо видишь. Вот у свиней вообще зрение плохое, и ничего. Вот слушай стишок про то, как Нюша просыпается:

Ох, малы глаза у хрюши!Нюша будет лучше слушать,Нюша будет больше нюхать,И, конечно, громче хрюкать,И щетинку мыть под душем,С аппетитом завтрак кушать!

Алины настроение стало совсем безоблачным. Она тоже с аппетитом позавтракала, и решила воспользоваться случаем и заняться очень сложным делом, которое она уже давно откладывала до лучших времён: изучением английского алфавита.

– Скамейкин, а ты английские буквы знаешь?

– Конечно!

– Здорово! А как ты их выучил?

– Да это просто: A, B, C, D (Эй, Би, Си, Ди)…

– А кто такой Би и почему он должен сидеть?

Скамейкин уставился на Алину удивлённо.

– Действительно, я никогда не задумывался, кто такой этот Би… Давай-ка сюда учебник по английскому языку.

Они открыли учебник, и сразу же нашли то, что нужно.

– А, понял! Би – это тот монах, который в 1011 году придумал английский алфавит, его звали Бёртферт. Он был очень наблюдательным и любопытным, всё вокруг его поражало и удивляло. Это только кажется, что в монастыре не на что посмотреть. Бёртферт наблюдал за трудолюбивыми муравьями (муравей по-английски Ant), за кошкой (Cat), которая жила в его келье, за собакой (Dog) во дворе. Обо всём интересном ему хотелось написать книжку, но у английского языка, на котором он говорил, не было своего алфавита. Люди в Англии тогда пользовались скандинавским алфавитом, и записывали звуки речи рунами.

– Рунами?

– Да. Руны – это такие буквы, которые удобно вырезать на дереве, или на камне, но ими совсем не удобно писать на бумаге, потому что они ужасно угловатые! Ну вот, Бёртферт решил придумать английский алфавит, а это совсем не так просто. Ему мог бы помочь скандинавский бог Один, который в своё время создал скандинавский алфавит Футарк. Но, даже богу это было сделать нелегко: целых девять дней и ночей он провисел на дереве вниз головой, без пищи и воды, пока его не осенило! Монахи тоже умеют поститься, и преодолевать другие трудности, а что конкретно нужно сделать, чтобы призвать Одина, Бёртферт знал от своего отца, который был родом из страны викингов. Об этом можно судить по фамилии монаха, которая произошла от слов Bird fjord (Птичий фьорд). Фьорд это такой скалистый узкий морской залив в скандинавских странах.